Неинтересное время - Страница 43

— Другое? — Алена медленно успокаивалась, лицо светлело, вместе с ним светлело в избе, — А что?

— Я хотел спросить, нет ли у тебя… или может, ты знаешь, где можно найти…

Сергей, как сумел, описал Алене артефакт. Та задумалась.

— Медный? Хм… А поцему ты мяня спрашиваешь? Ты же ко мне из Козьей горы пришел, поцему других не спросил? Или думаешь, в ней сила колдовская?

Алена быстро ухватила суть вопроса.

— Да.

— А поцему так думаешь?

Сергей замялся:

— Я… я не думаю. Я знаю.

— Цто эта весць делает?

Вот как объяснить? И современному-то человеку расскажешь, который знает о параллельных мирах и путешествиях во времени, и то подумает, что ты — сумасшедший. А деревенской девчонке, которая и книг-то не читала… Хотя… Какую это книгу у нее выпрашивает „цухонец“, надо полагать, рыбоглазый товарищ с латышской фамилией? Уж не колдовскую ли?

— Цего она делает-то?

Упростим вопрос, не будем упоминать о параллельных мирах, их концепцию не каждый ученый поймет. В особенности, в изложении Сергея.

— Она… она… во времени позволяет путешествовать…

— Это как?

Ожидаемый вопрос… Хотя Алена не очень-то и удивилась. Вопрос-то не изумленный, чисто деловой.

— Ну… вот сейчас двадцать пятый год… а если приложить руку к нему, то вокруг будет не двадцать пятый, а тысяча восемьсот сороковой…

Алена задумалась:

— В прошлое попадешь?

— Ну… да.

Быстро схватывает…

— Можно будет прабабку молодой увидеть?

Сергей как-то не задумывался над такой точкой зрения на попадание в прошлое. Для него, как и для многочисленных героев книг, попасть в прошлое — в первую очередь шанс изменить это самое прошлое. Встретиться со Сталиным, Петром Первым… Кем там еще? Увидеть собственных деда с бабкой никому — и Сергею — в голову не приходит.

— Ну… да.

Алена немного подумала и быстро спросила:

— Как он работает?

Неужели знает? Надежда, умершая было при виде девчонки, проснулась обратно.

— Кладешь ладонь и все.

— И все??

— да.

— Обманули тябя. Не колдовская это весць.

Как не колдовская?

— А какая же??

— Волшебная.

— Какая разница?!

— Разница, что колдовство — в жизни, а волшебство — в сказке.

— В какой сказке, если я сам ее видел!

— Видел?

— Да…

— Погоди. Видел… А где?

— Да…

„Да здесь, в Загорках и видел. Сто лет тому вперед. Восемьдесят пять“

— Там.

— Видел? И действует?

— Да.

— Мама мне рассказывала… — медленно проговорила Алена, — что сейчас волшебство — только в сказках, а вот раньше, давным-давно, делали люди волшебные вещи. Делали, да от других людей прятали.

„В землю закапывали…“ Сергей все понял. Алена не видела артефакта, он лежит здесь, под землей, с тех самых давних пор. Все пропало.

Надежда умерла.

— А чем тогда колдовство от волшебства отличалось? — вяло спросил он, уже не желая ничего знать.

— Для колдовства работать нужно, а волшебство само собой делается. Сейчас только колдовство осталось.

Блин, даже для магии здесь нужно работать… Что за мир… Что за время…

— Не расстраивайся, ся… Сярежа, — Алена погладила его по плечу, — я же не волшебница, просто знахарка, от мамы покойной умение досталось. Хоцешь, я твою наклепку убяру?

Он указала на синяк под глазом. Сергей молча кивнул.

Алена достала с полки маленький горшочек и начала размазывать под глазом Сергея сильнопахнущую мазь, приговаривая „Скакал конь по мосту, в запредельну сторону…“, дальше пошло неразборчивое.

— Все, — Алена закончила.

Сергей пощупал. Фингал был на месте.

— Все тебе сразу нужно, экий ты, нетерпеливый. Сойдет быстрее. Все, иди, расселся тут.

Алена, похоже, прятала под грубоватостью неловкость от невозможности помочь. Но Сергею было не до психологии. Он вышел из избы и побрел в сторону Козьей горы.

— Гав, — попрощался лохматый собак.

— Гав, — прошептал Сергей.

Он не сможет выбраться отсюда. Никогда.

НИКОГДА.

Сергей даже не запомнил, как добрался из Загорок до Козьей Горы. Пробормотал нечто неразборчивое даже для самого себя на приветствие Никитича и завалился спать.

* * *

Проснулся Сергей разбитым и невыспавшимся. Невысыпание у него похоже начало превращаться в традицию.

Хозяин, напротив, был до отвращения бодрым:

— Доброе утро, Сярежа!

Никитич отхлебнул чаю с блюдца.

— Как спалось, цего во сне видялось?

— Ничего, — вздрогнул Сергей.

Вспоминать сегодняшние кошмары не хотелось. Сначала ему снился Андрюха, который опять, как днем, шел на него с револьвером. Вот только во сне у Сергея не было верной палки и вместо того, чтобы дать отпор, он пятился назад, что-то беспомощно мямля. Андрюха кривился в усмешке и внезапно стрелял ему в живот. Сергей вскрикивал и просыпался, чувствуя тугие толчки пуль. Потом опять появились мертвые беспризорники. И Сергей опять просыпался с криком. Уже под утро начала сниться и вовсе всякая ересь. Появлялся Командир — главарь белогвардейцев — шипел кому-то невидимому: „Убей его“ и расплывался в тусклой темноте сна, бесконечной вереницей неслись люди, все как один целившиеся в Сергея из револьверов и пистолетов, среди них мелькнул даже вчерашний прибалт-псевдодзержинский, схвативший в охапку колдунью Алену, расхохотавшийся и исчезнувший, шевелил огромными тараканьими усищами товарищ Буденный, Сергей нырял в чернильно-мутную реку, в него стреляли, но он упорно плыл куда-то, наконец вынырнул и наткнулся на товарища Сталина, молча грозившего ему трубкой. Нет, вспоминать ТАКОЙ сон Сергею не хотелось.